Всем гамарджоба)
Как мы с братом попали в еврейский лагерь
Случилась сия история году эдак в 2005-м, во время моих летних каникул между 6 и 7 классом школы.
Мы с братом росли в одном дворе с несколькими еврейскими пацанами: Славой, Мишей и Мойшей (они были примерно одного возраста с моим братом и на два года младше меня) и Эрманом (он был на год старше меня). Там были еще с полдюжины пацанов самых разных национальностей, но речь в этом посте пойдет именно об евреях.
В общем, мы уже пару лет как дружили с этими пацанами, целыми днями гоняли на великах по району, прыгали по гаражам, строили шалаши, отмечали вместе дни рождения и новый год, тусили толпой у кого-нибудь дома, чтобы посмотреть кинчик или порубиться в Теккен 3 на первой соньке (меня в этой игре презирали, так как я всегда выбирал Брюса Ли и выносил всех обратным сальто, за что меня клеймили одноприемщиком и запрещали пикать этого бойца).
В то лето, Слава, Миша, Мойша и Эрман должны были впервые поехать в еврейский детский лагерь. Надо заметить, что их родители были не просто евреями, а конкретно иудеями, соблюдали все еврейские традиции и состояли во всяких еврейских общинах. Собственно, одна из таких общин как раз и организовывала поездку в лагерь.
И все бы ничего, но вот беда: Мойша и Эрман прежестоко заболели (уж не помню что с ними было, но какой-то вирус) и в лагерь поехать не могли. И тут, мамам Славы и Миши пришла в голову идея. Они предложили моей маме провести меня с братом в еврейский лагерь, вместе со Славой и Мишей, вместо выбывших Мойши и Эрмана. Для того, чтобы попасть в лагерь, нужно было предъявить удостоверение о прохождении бармицвы (такой голубенький документ, похожий на аттестат). Фотки в этих удостоверениях были приклеены вручную. С согласия родителей Мойши и Эрмана, их фотки с удостоверений на время отодрали, приклеив заместо них – наши с братом. Собственно, так и была пройдена единственная проверка в еврейский лагерь) Как ни странно, проверять наши с братом организмы на предмет наличия тяжелого вооружения класса «обрез» никто не стал)
В итоге, два грузинских пацана, прикинувшихся евреями, вместе со всеми остальными поехали на автобусе куда-то в Подмосковье и две недели тусили в детском лагере) В принципе, эти две недели были шикарными) Я ни разу ни до ни после этого в детских лагерях не бывал, поэтому впечатления отпечатались на всю жизнь.
Каждое утро здоровенный дядька по имени Эмиль будил нас всех и выводил во двор на утреннюю зарядку. Затем, мы завтракали (обычно на завтрак подавали либо овсянку на воде либо форшмак на черном хлебе, запивалось все это таки чаем), после этого начиналась всякая активность типа квестов аля «найди артефакты в лесу», шахматных турниров (на одном из которых мой брат дошел аж до полуфинала, а я был разбит вдребезги в абсолютно каждом матче. Не умею я в эти ваши шахматы, зато в шашках вполне себе неплох), настольных игр, рисований, пионербола и прочего. Апосля того, мы шли обедать (ей-богу, еврейская кухня – не мое, подаваемые там обычно фаршированные перцы я таки возненавидел всем сердцем), после чего час-полтора мы отдыхали, а затем шли купаться на речку, рядом с которой находился наш лагерь. Уж не знаю, каким образом Эмилю и другим вожатым удавалось уследить за тем, чтобы из кучи неугомонных щеглов и щеголок никто не потонул, но они таки уследили)
Апосля речки, мы каждый вечер отдыхали за просмотром продуктов синематографа. В первые шесть дней нам показывали Звездные войны (тогда недавно вышла Месть Ситхов и они были на хайпе, в лагере был ДВД со всеми частями на одном диске). Мы настолько преисполнились, что до самого конца лагеря играли в джедаев и ситхов.
По ночам, в спальнях начиналась натуральная вакханалия. У пацанов было в порядке вещей подобраться к уснувшему, нависнуть задом над его лицом и устроить ему бесчеловечную газовую атаку. Пару раз из-за этого случались драки. Один раз я отбивал решившего так пошутить Мишу аж от троих его жертв. Собственно, тогда я начал смекать, что мамы Славы и Миши, возможно, вписав нас с братом в эту поездку, предприняли таки стратегический ход, усилив своих детишек парой крепких грузинских пацанов, дабы вчетвером они были более обороноспособны и другие дети не могли бы их задирать. Если и так, то это была ситуация, где все оказались в выигрыше)
Но самое главное – именно в том лагере случился мой первый курортный роман) Ее звали Марьяна, она была из девчачьей группы, на два года старше меня (мне было 12, ей – 14), высокая, фигуристая, с уже весьма солидным бюстом, красивыми раскосыми голубыми глазами и длинными кудрявыми светлыми волосами. По ее словам, ее мама была еврейкой, а папа – наполовину русский, наполовину татарин, после брака с ее мамой принявший иудаизм.
Мы с Марьяной сблизились на почве того, что она потеряла сережку у реки, а обнаружила пропажу только по возвращении в лагерь и вожатый велел мне проводить ее к реке и помочь найти сережку. По дороге мы разговорились, уже у речки полюбовались закатом, а затем она решила обогатить мой жизненный опыт, поцеловав меня. Надо признать, это был не первый мой поцелуй (первый был в детском садике), но это был мой первый французский поцелуй, а потому, я остался крайне впечатлен и доволен. У нас у обоих тогда уже были мобильники и мы целыми днями обменивались СМС-ками, а по ночам тихонько убегали из спален и прятались в беседке, предаваясь утехам. Именно тогда, я впервые вот этими самыми глазами увидел голые женские сисы и вот этими самыми руками их трогал) Но дальше этого дело не зашло)
Вернувшись из лагеря домой, я еще какое-то время переписывался с Марьяной, но затем она перестала отвечать. Как я выяснил много лет спустя, найдя ее на Одноклассниках, она тогда потеряла телефон, ей купили новый и моих контактов у нее не осталось. Нынче, она живет в Израиле и работает экономистом (представьте себе, такая профессия реально существует и по ней реально кто-то работает).
Вернувшись в Москву, мы воротили Мойше с Эрманом Удостоверения о бармицве, еще раз сердечно поблагодарили мам Славы и Миши и вернулись в наши суровые будни. Тем не менее, вот уже без малого двадцать лет как я вспоминаю тот лагерь и каждый раз хочется снова туда, больно уж весело там было) Честно говоря, я бы согласился провести в таком режиме всю жизнь) Только с другим меню в столовой)
Буду рад ознакомиться с вашим лагерным опытом в комментах)
Всем нахвамдис)
Ответ sheldorr в «Оценят только олды»
С компьютером ещё можно как-то понять. Меня как-то раз родители отправили в стрёмный детский лагерь, где единственным источником питьевой воды был ржавый фонтанчик на улице с мутной водой с привкусом сероводорода. Я просил родителей привезти хотя бы пять литров воды на неделю. Они обещали привезти и... привезли аж полтора литра. На всю неделю. А этот был тот жаркий 2010 год.
*кланяющийся пингвин
Немного жира в холодной воде
Самое неприятное ощущение — это мыть жирную пластмассовую посуду в холодной воде. Алюминиевую, конечно, тоже очень неприятно, но у алюминиевой хотя бы есть душа.
А у пластмассовой и у вожатых — нету. Поэтому часов в шесть утра вожатые выгнали нас из коттеджей, построили мятой прямоугольной свиньёй и сказали... нет, про поход они ничего не сказали. Они сказали, что в результате внезапной техногенной катастрофы территория лагеря под угрозой и в самое ближайшее время заволочется ядовитым дымом, покроется коростой и обезлюдеет на долгие века. И нам нужно немедленно уйти от этой напасти в леса. Раствориться там в листве, стать лагерем, лечь костьми, укрепиться телом, духом и палатками.
И мы пошли, ни капли в их слова не поверив, но все-таки то и дело оглядываясь через плечо, не ползёт ли за нами по утреннему шоссе смертельная короста.
Так прошло несколько часов. После этого вожатые, видимо, решили, что отряд вышел из под прямого удара, поэтому пришло время растворяться в листве. Мы свернули с шоссе, прошли ещё сколько-то по лесу и вышли к озеру.
Примерно на этом этапе вожатые устали изображать третий уровень опасности, рассупонили лица и сказали, что мы просто пошли в поход, а техногенная катастрофа — это всё выдумка, инструмент трепетания подростковых душ. А теперь все давайте ставить палатки и готовить еду. Но сначала...
То, что смерть от коросты больше не нависала над нами, совершенно не отменяло необходимости укреплять тело и дух. А чтобы не терять времени на раздельное укрепление, вожатые предложили кросс вокруг озера. Ну, как предложили. Просто сказали всем бежать.
Добежавшие обратно в лагерь, тяжело дыша, подходили к куче палаток, чтобы выхватить из неё что-то получше.
Мне досталась какая-то старая брезентовая полутораспальная штуковина, я разложил на земле её запчасти и озадаченно посмотрел сверху. Похожее чувство посетило меня несколько позже, когда девушка в первый раз сказала мне «да». То есть я вроде как и ждал этого, но с чего начинать и как действовать — было неясно.
Изрядно помучившись, я собрал палатку на небольшом уклоне между двумя соснами. Вожатый посмотрел и спросил, расчистил ли я предварительно место от сосновых шишек. Я вздохнул, потому что, конечно, нет. Вожатый хмыкнул и посоветовал хотя бы обкопать палатку на случай, если ночью пойдет дождь. «Хорошо», — сказал я и не успел: ливень грянул немедленно и шёл ровно пять минут, вода просочилась сверху и сбоку палатки, скопилась внутри и таинственно заблестела гладью. Так потом мы и ночевали вдвоем — маленький глупый я вдоль одной стены палатки, и большая лужа вдоль другой.
А утром да. Мы сидели на корточках на берегу, вытянув руки далеко вперёд и вниз, в воду, и мыли, мыли эти несчастные миски, и тёрли их песком, и скоблили ногтём уголки. Всё это липло и оставалось между пальцами. И даже сейчас посмотришь на свои ладони, проведёшь большим пальцем по подушечкам остальных, и кажется, что двадцать пять лет-то прошло, но всё ещё немножечко склизко.
